Раскрутка - Страница 32

– Впусти, если просит… – Феня мрачно зыркнул на водилу, глянул на наручные часы и щелкнул пальцами. – Это нехорошо заставлять человека стоять под дверью. Пусть он и мент.

Через пару минут дверь перед Девяткиным распахнулась настежь, он вошел в тесную комнатенку под лестницей и молча проследовал наверх.

Присев на скамью рядом с Феней, Девяткин косо глянул на притулившегося рядом с хозяином Безмена, грудь и предплечья которого оказались припорошенными белым порошком. Стереть следы дури было нечем, времени не хватило, а полотенце осталось на полу возле сортира, поэтому Безмен, понимая, что облажался, лишь ссутулил спину. Потупив взгляд, он внимательно разглядывал резиновый коврик и татуировку, нанесенную еще в молодые годы, когда бомбил срок в Воркуте: человеческий глаз, заключенный в треугольник. И короткую надпись: «Бог видит все». Безмен тосковал, чувствуя, что лично для него эта история наверняка закончится плохо. Может быть, кандеем, а может, чем похуже.

– Знакомые все рожи. – Девяткин так посмотрел на Безмена, что тому захотелось провалиться сквозь землю. – Ты тут какого хрена трешься? Всю дурь в унитаз спустил или чего оставил?

– Он мой ближайший компаньон и помощник, – вступился Феня. – Можете говорить при нем.

– Мы с тобой плохо знакомы, – сказал Девяткин Фене. – Виделись мельком, но это не в счет. На тебе ведь два жмура висят? Ты завалил кавказцев у гостиницы «Дружба», потом сел в свой «мерс» и смотался. Или я путаю?

– Суд присяжных меня оправдал, – ответил Феня. – Прокуратура внесла протест. Но меня снова оправдали. Я чист. Занимаюсь коммерцией, даже налоги плачу.

– Твои парни, – Девяткин кивнул на Безмена, – плотно поработали с заседателями. И ты денег не пожалел. Поэтому ходишь на свободе. Но сейчас прокуратура может снова вынести протест на решение суда. Назначат новый состав заседателей… Впрочем, тут многое от тебя будет зависеть.

– Сомнительно, – усмехнулся Феня.

Он слышал, что Девяткин мужик крутой и мстительный, такому лучше поперек слова не говорить. И черт с ним, с его кулаками и его крутизной. Прогибаться перед ментами – это против жизненных принципов Фени.

– Насчет протестов и заседателей – сомнительно, – сказал он. – Против меня ничего нет. Ни улик, ни свидетелей. А вы, кажется, хотели о деле поговорить. А вместо этого с угроз начинаете. Сначала изложите суть, гражданин майор. Только учтите: у меня с милицией ничего общего. Никогда не стучал и, хоть ноги переломайте, сукой не стану. Мне сороковник с гаком – в этом возрасте принципы не меняют.

Омоновцам не досталось никакой работы. Для порядка они уложили на пол водилу и, поднявшись наверх, поставили у стены подавальщицу и банщика. После процедуры личного обыска омоновцы заперли всех троих в кладовке и по приказу Девяткина ушли дышать свежим воздухом. Старлей Лебедев бродил вдоль бортика бассейна, он курил, скучая, поплевывал в воду и насвистывал мелодию, которая привязалась с утра.

– Мне нужна твоя помощь… – Девяткин заглянул в глаза Фени. – Помощь или услуга. Называй как хочешь.

– Я не помогаю ментам, то есть милиции, – ответил Феня.

– Убили следователя прокуратуры, – сказал Девяткин. – В прокуратуре не поймут, если ты откажешься помочь. Я уже говорил, что вернуть дело в суд, а тебя на нары – это как два пальца об асфальт. Короче так: по нашим данным, убийца скрывается в Краснодаре. Живет под фамилией Перцев.

Девяткин выложил на стол фотографию.

– Вот он, красавец. Кроме того, в Краснодаре режут женщин. У нас на прицеле некий художник по имени Олег Петрушин. – Девяткин вытащил вторую фотографию. – Где лежбище этого художника, узнать не можем. Перцев и Петрушин знакомы, это установлено следствием. Возможно, у этих парней есть сообщники, друзья. В этом городе ты знаешь каждую собаку. Мне нужно немного информации – всего-то. Для тебя это не великий подвиг – узнать, где скрываются эти люди. Наш ответный ход – прокуратура тебя не тронет, а тот эпизод у гостиницы, будем считать, забыли навсегда. Живи – как жил. Занимайся своими делами и нюхай дурь. Как тебе предложение? По-моему, просто шикарное.

– По-моему, не очень, – покачал головой Феня.

– Лучше не зли меня, иначе сожгу эту помойку под названием баня, – пообещал Девяткин. – А в акте пожарно-технической экспертизы будет записано, что возгорание возникло из-за неосторожного обращения с огнем. На пепелище найдут пару трупов, опознание которых невозможно без генетической экспертизы. Твой водила, банщик и баба из обслуги на следствии покажут, что ты с Безменом наширялись и в состоянии наркотического опьянения устроили пожар. Нравится?

– Не очень, – честно ответил Феня, решив, что Девяткин, если очень разозлится, может выполнить угрозу. – Если я впрягусь, меня перестанут тягать, ну, по поводу той гостиничной истории? Сто процентов? Я ведь в СИЗО восемь месяцев отбомбил за здорово живешь.

– Спроси любого – майор Девяткин слово держит. А ты правильно рассуждаешь. Какой смысл снова на шконку залезать, если жизнь всего одна.

– Лады! – Феня взял бутылку пива и глотнул из горлышка. – Тогда расскажите подробнее об этих хмырях. Что за художник? И что за Перцев такой? Кто из них баб режет?

Разговор закончился через час. Девяткин спустился по лестнице, вышел на крыльцо и похлопал по спине старлея Лебедева.

– А ты говорил, что с этими отморозками будет трудно договориться, – сказал он. – Вполне адекватные люди.

* * *

Когда хлопнула дверь и менты убрались, Феня несколько минут просидел молча, прислушиваясь, как запертая в кладовке тихо повизгивает подавальщица. Феня выкурил сигарету и глянул на своего помощника: