Раскрутка - Страница 40

Роман закрутился стремительно, как ураган в летний день. Девяткин, еще не надеясь на взаимность, отвел знакомую в одно приличное заведение и подарил цветы.

А дальше… Сплошная романтика и чувственные переживания, которые не описал бы словами даже поэт, но проклятая работа заедает, а свидание с интересной женщиной приходится переносить уже во второй раз. И все по вине Дунаевой. Днем она не может или не хочет выбраться с Рублевки. Слышать не хочет о том, чтобы к ней в дом пришел милиционер. Как же, что подумают соседи и охрана на вахте? И назначает встречи только в темное время суток, когда приличные люди сидят по домам.

Ольга Петровна присела к столу, когда Девяткин раздумывал, взять ли ему вторую порцию дежурного блюда, потому что дома в холодильнике нет ничего, кроме бутылки шампанского и коробки шоколадных конфет «ассорти». На Дунаевой были вес те же темные очки вполлица, неброская однотонная кофточка, прическа – как у пожилой учительницы: волосы зачесаны назад и собраны в пучок на затылке.

– Не хотите ли чего-нибудь из здешней кухни? – усмехнулся Девяткин. – Тут отменно кормят. Только что съел их дежурное блюдо – и такое ощущение неземное, будто вообще ничего не ел.

– Вы вызвали меня, чтобы выдать эту остроту?

– По части юмора я не силен, – признался Девяткин. – И я вас никуда не вызывал. Попросил о встрече. Чувствуете разницу?

– Давайте к делу. Я устала.

– У меня для вас две новости, – без предисловий начал Девяткин. – Как водится, одна хорошая, а другая так себе. Не очень. Первое: следствием установлено, что ваш брат Олег Петрушин жив. Тому есть неоспоримые доказательства. Не стану их сообщать. Это все-таки тайна следствия. По крайней мере, Петрушин был жив еще несколько месяцев назад. Да-да, несколько месяцев назад, весной. Когда официально его прах уже похоронили.

Девяткин пригубил компот из сухофруктов, наблюдая за эффектом, которые произвели его слова. Ольга Петровна хотела снять очки, в последний момент передумала, но очки сами сползли на кончик носа. Открыла рот, глотнула воздуха. Было заметно даже сквозь косметику, штукатурку, толстым слоем размазанную по лицу, что Ольга Петровна побледнела. Плечи опустились, всегда прямая спина ссутулилась. Женщина откинулась на спинку стула, будто ей ударили кулаком по лицу. Девяткин поспешно встал и вернулся с полным стаканом холодной воды.

– Вам плохо?

Дунаева взяла из его рук стакан и, расплескав воду, сделала глоток. Раскрыла дамскую сумочку.

– Где-то у меня лекарство было… – Она вытащила прозрачную колбочку, положила таблетку под язык. Обеими руками оперлась на угол стола, словно ей тяжело было сидеть. – Ничего. Сейчас уже лучше.

– Простите, виноват. – Девяткин выглядел смущенным. – Как-то брякнул, не подумав. Надо было вас как-то подготовить.

– Ничего, я переживу. Вы ведь сообщили не о смерти близкого человека. Сказали, что брат жив. А кого же тогда убили в доме брата?

– Ну, это мы выяснили. У Петрушина на зоне был приятель, некто Кузьмин. Кличка Кузя. Вор-домушник с большим послужным списком. За три дня до гибели он сказал своей подруге, что уезжает в Краснодар, к другу по зоне, какому-то художнику. Взял билет, сел в поезд. И с концами. Больше никто о Кузе не слышал. А вот соседи вашего брата видели человека, схожего по описанию с Кузьминым. По нашей версии события развивались примерно так. Петрушин и Кузя выпивали, отмечали встречу. Не хватило бутылки, и ваш брат побежал за пузырем. А в это время разгневанный отец убитой девочки уже шел к дому Петрушина с заряженным ружьем. Мужик был пьян. Накрапывал дождь, на глаза наворачивались слезы. Кроме того, он неважно видел.

– Это тоже установлено следствием?

– Я излагаю только факты, – кивнул Девяткин. – Послали запрос на зону, где парится отец убитой девчонки. И получили интересующие нас ответы. Он вломился в комнату, за столом сидел голый по пояс мужчина. Друзья, ваш брат и Кузя, примерно одной комплекции, одного возраста. Тот же овал лица, прямой нос, русые, коротко стриженные волосы. На груди татуировка, похожа на татуировку Петрушина. Только у вашего брата фраерская, а у Кузи – другой сюжет. Церковь с крестами. Тут бы и трезвый человек мог ошибиться. Короче, мужик с порога пальнул в грудь Кузьмина, в эту самую татуировку. А потом, когда тот оказался у стены с разорванными легкими, подошел ближе и добил его выстрелом в лицо. Двустволка двенадцатого калибра, мощный заряд картечи. Представляете, во что превратилась его физиономия?

– С трудом.

– Даже затылочная кость разлетелась в мелкие кусочки. Убийца бросил ружье, присел к столу. Потом поднялся и пошел куда глаза глядят. Наутро, когда протрезвел, накатал явку с повинной. Как действовал ваш брат, могу только догадываться. Вероятно, он вернулся с бутылкой и не поверил своим глазам. У стены труп Кузьмина, у порога валяется ружье. Кто убил Кузю? За что? Когда? Ответов нет. Он решил, что менты либеральничали с ним, но теперь всему конец. Этот труп повесят на него. Петрушин побросал в рюкзак свои пожитки, взял деньги. А деньги у него водились. Как раз получил расчет за то, что расписал в ресторане «Тройка» потолок и стены. Думаю, что он пешком добрался до трассы. Поймал попутку – и поминай как звали. Вопрос – где он решил залечь на дно? Ответа пока нет.

– Хорошую новость я услышала. Теперь выкладывайте плохую.

– Вы точно в порядке?

– Точно, – Дунаева сняла руки со стола, – говорите.

– Убийства женщин в Краснодаре продолжаются, на днях нашли еще одно тело. В кармане сарафана платочек с красным крестиком. Ваш брат объявлен в розыск. Он остается подозреваемым номер один. Поэтому хочу предупредить: если Олег захочет с вами встретиться, немедленно найдите меня. В его интересах самому явиться к нам. Понимаете? Это нужно прежде всего ему, а не мне. Иначе… Скажу честно: с ним никто не станет церемониться. Все эти допросы, следственные эксперименты с выездом на место, писанина – никому не нужны. Сотрудники оперативно-розыскного отдела крутые ребята и вовсе не гуманисты с большой буквы. Сначала эти парни стреляют, а потом вспоминают про наручники. Рубль за сто, Олега пристрелят при задержании – и закроют дело в связи со смертью подозреваемого. Поняли меня?