Раскрутка - Страница 28

– Тут, прямо на этом месте, того художника и порешили, – ответил Желтов. – Из ружья кончили. Кровь запеклась, не отскребается. Картечью из ружья. Бух-хах… И освободился дом. Можно заселяться. Вот такие превратности судьбы. Одному – гроб, другому место под строительство.

– Да картечь – штука серьезная, – согласился инспектор и вышел на воздух. – Но в сравнении с пожаром – чистый пустяк. А в новом доме вам покойный художник являться не будет? Не боитесь призраков?

– Живых надо бояться, – усмехнулся Желтов и закрыл за гостем калитку.

* * *

Начальник следственного управления полковник Богатырев сегодня был мрачен и задумчив. С утра он побывал в кабинете какого-то важного чина из МВД и не услышал ни одного доброго слова. И чаем его не напоили и в довершение всего вспомнили убийство сотрудника московской прокуратуры и поинтересовались, как продвигается дело. Поэтому первым человеком, которого вызвал к себе Николай Николаевич, оказался Девяткин. Полковник повторил те же вопросы, что слышал в министерстве, добавил кое-что покрепче, от себя лично. Выслушав доклад подчиненного, минут пять шипел, как раскаленный чайник, а когда выпустил пар, влил в пересохшую глотку пару стаканов воды из графина и выдержал минутную паузу. Не потому что любил театральные эффекты по системе Станиславского, а просто язык устал.

– Следствие идет, но не так скоро, как хочется, – добавил Девяткин. – Старший лейтенант Лебедев перелопатил картотеку лиц, пропавших без вести за последние два года, и установил по дактилоскопическим картам, что гражданин Перцев Игорь Анатольевич был убит два года назад у придорожного шалмана «Лесная быль» в Калуге. Перцев шабашил на строительстве жилого дома, в тот день получил расчет. И донес деньги до пивной. Труп с перерезанным горлом нашли в кустах поутру. Ни денег, ни документов при пострадавшем не оказалось. Так он попал в картотеку пропавших без вести граждан. Преступник завладел чужими документами и жил по ним до того дня, как мы его задержали. Этот человек – буду по-прежнему называть его Перцев – убил прокурора и совершил побег во время выводка на место. По-прежнему на него у нас почти ничего нет. Так, мелкие крошки.

– А мать Перцева? Ей предъявляли карточки сына для опознания. И женщина не смогла его узнать? Лихо.

Девяткину пришлось пересказать историю опознания подробно, в лицах. Старлей Лебедев, выезжавший в Брянск, встретил острую на язык, смешливую старуху Екатерину Гавриловну, которая, впрочем, отнеслась к делу со всей серьезностью, когда узнала, что офицер милиции приехал лично к ней из самой Москвы. С ее слов дело было так. В почтовый ящик ее частного дома пару раз кидали повестки из милиции: мол, должна явиться в такое-то время в такой-то кабинет местного УВД, в случае неявки будет наложено административное взыскание. Взысканий старуха не боялась. Повестками растопила печь, решив, раз она нужна милиции, пусть к ней и приходят. Когда бумажку с печатью кинули в третий раз, Гавриловна решила, что, может, милиции стало что-то известно о сгинувшем без вести сыне.

Повязала платок, взяла палку и заспешила по известному адресу. В тот день в отделении гуляли какой-то праздник, то ли начальника день рождения, то ли другой повод нашли. А праздников у милиционеров много, и каждый день – все новый.

Молоденький лейтенант Засядько, оторвавшись от застолья, завел Гавриловну в кабинет и разложил на столе фотографии. «Кто это?» – спросила старуха. «Сын твой, опознать надо, – ответил Засядько. – Опознать и расписаться в протоколе. Вот тут». «А что же он, подлец, натворил?» – смехом спросила Гавриловна, решив, что напрасно потеряла время. «Деньги украл, – ляпнул Засядько, плохо знакомый с существом дела и добавил: – Миллион, не меньше. И все долларами». «А, ну тогда подпишу, что он – мой сын… – Бабка рассмеялась. – Авось, мне немного перепадет с того миллиона. На бедность». Взяла и подписала бумажку.

Вышла на воздух и плюнула через плечо: пропади вы пропадом, пьянчуги.

* * *

– Основной зацепкой остается знакомство нашего, так сказать, Перцева с покойным художником из Краснодара Олегом Петрушиным, братом той самой певички, – сказал Девяткин. – Художник из тату-салона узнал в человеке, приходившем к нему с рисунком парусника, Перцева. А рисунок выполнен Петрушиным.

– Куда ни плюнь – одна мистика. Живые становятся мертвыми, а мертвецы воскресают. – Полковник вкатил еще стакан воды и бросил подчиненному тонкую папку. – Установлено, что художник, он же истопник, Олег Петрушин жив. А настоящий Перцев мертв. Вот полюбуйся. Получено сегодня из Краснодара.

Девяткин внимательно прочитал три странички машинописного текста и просмотрел полтора десятка фотографий. Женщина лет двадцати пяти – тридцати лежит на примятой сырой траве. На лице заметны кровоподтеки. Следующая серия фотографий сделана в судебном морге. Крупные планы ножевых ранений на груди и спине. На двух фотках – белый платочек с ажурной каймой, на котором красной краской или помадой выведен крестик. Труп найден неподалеку от берега реки, на ничейной полоске земли между санаторием и домом отдыха. По заключению судебного эксперта женщина получила ранения, несовместимые с жизнью. Убийство совершено за два-три дня до того, как тело обнаружено. Женщину убили в другом месте, а потом перевезли тело на берег реки.

Собака след не взяла. Под утро прошел дождь, и злоумышленники присыпали следы нюхательным табаком. Есть одна зацепка, но имеет ли она отношение к делу, – неизвестно. Ночью на грунтовой дороге, ведущей к реке, одна из работниц санатория наблюдала стычку местных парней с какими-то мужиками. Лиц она не запомнила, но утверждает, что двое мужчин приехали в безлюдное место на «Газели» серого цвета с синим тентом. Поутру на указанном месте были обнаружены следы крови первой группы положительного резуса – видно, кого-то пописали бритвой или ножом пырнули. На той же дороге у обочины обнаружена пуговица сарафана, надетого на убитой женщине. Видимо, мужчины пытались избавиться от трупа и, выполнив свою задачу, схлестнулись с местной шпаной.